Последнее воскресение / The Last Station, 2009

   Редкий случай, когда я не читала никаких отзывов и рецензий ни до просмотра, и уж тем более после. Не хотелось заранее составлять субъективного мнения о фильме, особенно при нашем трепетном отношении к зарубежным экранизациям "о нас". А после просмотра не хочется читать, чтоб не вступать во внутренний конфликт с теми, кому вдруг фильм пришелся не по душе. Снимать "им" фильмы "о нас" априори всегда сложно, бо как все наслышаны о "загадочной русской душе" и  "особом русском духе".  Слышать-то все слышали, а вот что это такое, пожалуй, даже мы, русские, не до конца понимаем. Что уж говорить о сложности задачи - снять байопик о Льве Толстом. Пусть и не полноценный байопик, а лишь последний год его жизни, с того момента, как секретарем становится Булгаков, будущий хранитель яснополянского музея.
    Кристофер Пламмер, безусловно, - Толстой. Такой, каким именно я его себе всегда  и представляю. Есть какая-то горькая насмешка, что актер такого уровня и имеющий в своем арсенале такие роли, получил в этом году "Оскара" за абсолютно проходную роль престарелого гея. Наверное, академики вспомнили о возрасте и испугались, что опоздают.

Толстому Пламмера -  верю! Он живой человек, в отличие от по-советски монументального Герасимова.

Вообще фильм получился очень и очень русским. Не лубочным, не клюквенным, не а -ля рюс, а именно "здесь русский дух, здесь Русью пахнет".

   Даже при достаточно большом количестве чисто декорационных косяков и ляпов. Да, все знают о довольно аскетичном быте самого Льва Николаевича. Но не до такой же степени с нарочито грубой побелкой разномастных кирпичей)). Нет, господа хорошие, комнатка была гладко оштукатурена, хоть и без декора.

 Тем более нелепо это смотрится на контрасте с внешним обликом Яснополянского особняка. Конечно,  там все много проще. Об этом даже я знаю, с детства заучив все уголки и закоулки усадьбы по альбомам и иллюстрациям в книгах.

А вот между делом и визуализация знаменитой фразы "Графиня изменившимся лицом бежит пруду. "

Пасторальные виды тоже вызывают улыбку нелепицей.  Деревянная (! хм)  церковь в чистом поле.  Косари, непонятно зачем выкашивающие плешину. 

 Можно, конечно, еще и обсудить удивительные модели косовороток, которые по мановению киноволшебства в одном и том же эпизоде у героя МакЭвоя меняют сторону запаха)

   И даже станция Астапово, где в домике начальника станции провел свои последние дни и скончался Толстой, странным образом имеет "Выход" в здание вокзала и  веранду в стиле фахверк. Можно вскинуть руки и кричать: ах, да как они могли так небрежно относиться к тому, что связано с именем нашей национальной гордости, да как смели!  Повторюсь, все эти мелочи, хоть и очевидные для меня, вызывают лишь милую улыбку в контексте очень качественного с точки зрения атмосферности фильма.

Хелен Миррен. Конечно это Софья Андреевна. Совсем не сумасбродная истеричка, как может создаться неправильное впечатление, но измученная, истерзанная, уставшая поддерживать баланс между бытом и жизнью с гением. 

.....

Разу уж начала со слов "редкий случай", ими и закончу. Редкий случай, когда я пересматриваю фильм два раз подряд. Не потому что не понял, а потому что вжился и жаль так быстро расставаться.

 PS: Пуще прежнего захотелось в Ясную Поляну. Но мемориальный комплекс на ст. Лев Толстой (бывш. Астапово) "зовёт" даже пуще Ясной Поляны)